Предисловие.
Добрый день, уважаемые, форумчане!
Помогите, пожалуйста, разобраться, неопытной горе-заводчице, в сложившейся ситуации. На данный момент, я уже успокоилась, потому что: от моих действий и манипуляций, вроде, никто, сильно, не пострадал и пока что все живы (насчёт: “здоровы” - не знаю).
Но, с 18 февраля и, до недавнего времени, я, почти, каждый день, от незнания и непонимания, что делать с, вновь, преподнесённым мне, свеженьким “сюрпрайзом” от моих роготулек и их “цветов жизни”: ревела горькими слезами; бездействовала; действовала интуитивно; искала информацию в различных источниках; не ела; не спала по ночам и, в итоге: у меня, конкретно, подшаталось здоровье. Возможно, кто-то из вас сталкивался с подобными ситуациями и может дать совет, опираясь, на свой опыт. Или просто, обладает знаниями, которыми не “пожадничает” поделиться. Очень надеюсь, на ваш отклик! Заранее, огромное спасибо, хотя бы за то, что вы читаете эту тему! И здоровья вам, вашим близким и, конечно же, вашим любимым парнокопытным красавицам и красавцам, ну, и их потомству, соответственно! 
(Более подробно, о первом дне жизни Лёлика и Болика, и их первой, обнаруженной мною, после их появления в козлятнике, проблеме, я рассказала в другой теме: “Власоеды сжирают козлят заживо.”(Власоеды сжирают козлят заживо.), если интересно, можете глянуть. Возможно, вы знаете, что можно ещё сделать, в борьбе с власоедами? И огромное спасибо всем, кто помог и дал совет. Обязательно, отпишусь о результатах, которых, пока ещё, нет[см.ниже]. НО! я уже делаю шаги, ускоряясь настолько, насколько это возможно, в направлении их достижения и уверена, что у меня всё получится, благодаря вашей поддержке, и верю, что, в итоге: всё будет замечательно!
[Сноска: почему нет результатов?]
Так как, Морожка и Лёлик, по разным причинам, живут дома, с первых дней жизни, в данный момент, идёт подготовка по переселению козляток в сарай, и я, пока, не могу проводить “грязные” процедуры. Думаю, очевидно: во что превратятся комнаты и мебель, от тыгыдыков двух шустрых, рогатых "трубочистов"
, с ног до рог, измазанных золой.
Ну а, сейчас, я приступаю к рассказу.
Приятного и легкого, Вам, чтения!
С/у, Алёна, 34 годика.
Глава 1. Знакомство.
Лёлик и Болик - появились, у спокойной и ласковой Виолы, в срок, 27.02.2024. Скорее всего, утром, в период: с 6 до 7 часов. Обнаружила я их, через короткое время, после рождения, уже облизанных. Окот прошел без осложнений, послед вышел, коза была в норме.
Я сразу обратила внимание , что Лёлик был крупнее, шустрее и веселее, чем сгорбившийся, трясущийся, худющий, болезненного вида, Болик. Я, сменив подстилку на месте окота, дождалась, пока они, от души, насосутся молозива. Лёлик, в процессе поглощения, вел себя очень активно, жадно дёргая то один сосок, то другой, вырывая у, только что, присосавшегося к нему, вялого и шатающегося братишки. Утолив голод, он стал играться с Боликом, который пытался кушать: весело и смешно бегая, на, ещё не окрепших, ножках, вокруг него, пытался прыгать и толкать хлюпика. Поняв, что Лёлик, в ближайшее время, больше кушать не намерен и что нужно помочь его голодному бедолаге - брату, я, уже привычными, ловкими и аккуратными движениями, соблюдая алгоритм: взяла, этого гиперактивного обжору, левой рукой под грудь, не задев, набитый до отказа, молозивом, мягкий животик; оттянув, верх правой полы свободной, зимней куртки; засунула его, в образовавшийся “карман”, таким образом, чтобы попка оказалась в верхней, внутренней части рукава, проскользнув, через широкую пройму; придерживая снизу, предплечьем правой руки, отпустившей полу; левой запахнула куртку, накрыв его и прижав к груди. Перенесённый, за считанные секунды, с места рождения в теплое место, с помощью моих виртуозных манипуляций, Лёлик чуть повошкался, пока принимал удобную позу, растянулся на всю длину, согнутой в локте руки, поддерживающей “слоника” через куртку и, вскоре, закимарил. Оставленный в покое, Болик стал наслаждаться трапезой, спокойно, без резких движений, смакуя, каждый глоток. После того, как и Болька наелся, я, привыкшая носить одного парнокопытного пассажира, немного повозившись, соображая, как “посадить в транспорт”, второго, не стала рисковать и, по очереди, отнесла их на 3-4 часа домой, к печке: обсушиться и обогреться.
Наевшись, обсохнув и согревшись, они покакали черными капельками размером, с крупную черешню. Я, сначала, забеспокоилась, но потом, от мужа и “ничегонезнающего” интернета, (в тот момент я была, мягко говоря, зла на глобальную мировую сеть) узнала, что это норма. Все было, замечательно. Я, переживя за 9 дней до этого, предыдущий, проблемный окот другой козочки, не могла нарадоваться, глядя как Вилка, она же - Виола, заботилась о своих малышах.
Глава 2. Спасение.
Не даром говорится: “Беда одна не ходит” (с моим отношением к хвостатикам, рогатикам, пушистикам, для меня, и правда, это была трагедия вселенского масштаба, принесшая море слез, кучу переживаний и много стресса: - 10 кг, за 2,5 недели, от моего, стабильно - зафиксированного на протяжении последних 7ми лет, веса (чему, конечно, рада), красноречиво доказывают это).
На второй день, спустя меньше суток, после их обнаружения, я пришла в загон, к счастливой, рогатой семейке (Без папашки, правда. Что тут скажешь? Козёл, одним словом). Вилочка, полуприсев и, слегка раскорячив задние ноги, кормила детишек, нежно и ласково тыкаясь носом в их попки, под, весело виляющими, хвостиками. “Такая заботливая мамочка - ну просто загляденье и сплошное умиление!” - думала я, стоя в сторонке, и улыбалась, наслаждаясь происходящим. Тут она, увидев меня, аккуратно оторвав вымя от ртов сыновей, подошла ко мне и начала нюхать и слюнявить руки. Наверное, подумала, что я вкусняшку принесла. Пока она теребила мою куртку за подол, я начала наблюдать за пацанчиками: они стояли, сгорбившись и прижавшись бочками друг к другу, на одном месте, после мамкиного облома с сиськой, и не шевились. Я отодвинула козу, чтобы подойти поближе, и проверить, что с ними. Оказывается, они тряслись от холода. В этот день, как раз, опять стукнул мороз, да ещё и с ветром. Я потрогала их ножки и копыта - лёд!
-
Ещё чего не хватало! - чуть ли не крикнула я и побежала, скорее, домой. Залетев в дом, задыхаясь, говорю мужу:
-
Любимый! У них ноги ледяные! Стоят, бедняжечки, трясутся, как осиновый лист на ветру! А я, не знаю, что делать? Как их согреть? Может, домой занести? Пусть погреются пару часиков? Как думаешь? - со страдательно - вопросительным выражением лица, я, с нетерпением, ждала положительный ответ.
-
Конечно, конечно, любимая! Я думал, ты за ними пошла… Неси скорее, а то могут простудиться! - последнюю фразу ему пришлось прокричать мне в догонку, через дверной проем, с порога которого, секундой ранее, я рванула за малышнёй, не дослушав и распахнув “на всю” входную дверь, медленно возвращавшуюся, после моего “низкого старта”, в положение “закрыто”.
Залетев, в сарай, боясь упустить время, забрала детей у Вилки и, под ее возмущенное: “ммееее”, быстро направилась в тепло - спасать детей от переохлаждения, пообещав, обязательно вернуть ей их, в целости и сохранности.
Дома, в, уже знакомой им, коробке, стоящей возле печных колодцев, они начали потихоньку оживать. Как я уже говорила: Лёлик был крупнее и шустрее братишки - заморыша. Мы с мужем, вообще думали, что Болик - не жилец или рахитик и, морально, готовились к любому исходу. А тут: худющий, сгорбленный козлёнок, оживился, начал пытаться вылазить из коробки, орать и закатывать истерику, зовя мамку. Я пыталась успокоить его: взяв на руки и, прижав свой подбородок к его макушке, начала поглаживать его. Это всегда срабатывало с Морожкой, правда, у нее таких “закидонов” никогда не было. А этот, засранец, замолчав, на пару секунд, ещё громче стал орать и вырываться. Истеричка. Короче, уже не в первый раз, показал он свой характер, во всей красе. Я, решив спасти свои барабанные перепонки, вернула его назад, в коробку. После чего, на протяжении нескольких минут, сдерживала его попытки вырваться из “тюрьмы”, пока он не устал и, не переставая орать, лег, а вскоре, замолчал и уснул.Глава 3. Проблема.
Лёлик, на протяжении всей моей возни с Боликом, не обращая внимания на буйство своего сородича, стоял, в знакомой мне, позе: сгорбившись, переодически тужился, иногда переминался с ноги на ногу и вилял хвостиком. Точно так же, он вел себя в предыдущий день, перед первым испражнением. Я стала наблюдать за ним, присев к коробке, низко наклонив голову. Мое лицо находилось в сантиметрах 15-20 от его смешной, “поросячей” мордахи. Он стоял так на протяжении минут 10ти, переодически проявляя интерес к моей персоне. Потом, я развернула его таким образом, чтобы виден был его задний проход. Бедный Лёлик, в те минуты, видимо, очень хотел спать и какать, одновременно. Он стоял, все в той же позе, но уже, с полузакрытыми глазами и только в моменты, когда напрягался, тужась, он оживал, тряхнув головой и смахивая сон. Теперь, мне было видно, как его дырочка, под задранным, в такие моменты, хвостиком, раскрывалась, чуть-чуть, и из нее пыталась выйти толстая, спрессованная какаха. Бедняжке хватало сил, только на то, чтобы выдавить ее на пару миллиметров. Потом он прекращал тужиться и какаха скрывалась за сжимающимся сфинктером, а козленочек опять пытался уснуть, стоя. Когда он делал так, до того, как я его перевернула, после потуг: весело виляя хвостиком, подняв и расправив в стороны, как крылья, парящей в небе, птицы, свои длинные ушки, лез своим розовеньким, как у поросёнка, пятачком к моему лицу: тыкался, нюхал, целовал?
, пытался залезть своим носиком мне, прямо, в рот, когда я смеялась и говорила: какой он ласкушка и лапочка(До сих пор так делает).
В общем-то, я с первых минут заподозрила, что у него запор. Но, не имея никакого опыта, решила посмотреть, какие у него, ещё есть, симптомы. В принципе, он был достаточно, жизнерадостным и весёлым, но очень хотел спать. И какать.
Глава 4. Помощь.
Днём ранее, оставив пацанят дома обсыхать после окота, я пошла к Вилке, чтобы, напоив её, сладкой, теплой водичкой, попробовать подоить - чего делать, к сожалению, совершенно не умею. Поэтому, я смогла выдавить, только с одного соска: добротную, густую, жирную, жёлтого цвета, каплю гноя, без запаха. Испугавшись повторения, недавно образовавшейся, проблемы первого окота и, ужасно расстроившись, я со “вспотевшими” глазам, пошла домой, плакаться мужу. Выслушав, описание итога, моей первой в жизни, дойки, прерывающееся всхлипами и подкатывающей истерикой, перекрывающей горло комом, он, улыбаясь, объяснил, что этот гной - и есть молозиво, которое у Вилки, судя по, описанным мною, визуальным и тактильным характеристикам, достаточно жирное, чем успокоил и даже обрадовал меня.
Вспомнив про это и про то, как жадно и ненасытно, Лёлик его пил, сделала вывод: что, переборщив с порцией жирного, обогащенного специальными ферментами и витаминами, молозива, за первые сутки, заработал глинянообразный запор. У Болика таких проблем не было.
После того, как я, окончательно, убедилась в правильности, изначально поставленного мною, под вопрос, “диагноза” пострадавшего, незамедлительно, стала предпринимать меры. Быстренько промониторив различные сайты, нашла единственный вариант, подходящий мне - клизма. Достала с шкафа, давно лежащую без дела, “грушу”, залила через тонкий носик Хлоргексидин, для дезинфекции, после чего, прополоскав кипятком, набрала теплой, кипячёной воды. Оставив подготовленную клизму в душевой кабинке, побежала за Лёликом, как раз, пытавшимся выдавить, в этот момент, из себя, этого “монстра”. Схватив его и получив, по дороге в ванную комнату, очередную порцию ласки и поцелуев, поставила в “промывочную”. Он, почувствовав под всеми своими 4мя копытами твердую “землю”, сразу принял “горбатую” позу и продолжил, прерванные мной, несколько секунд назад, попытки облегчиться. Но, как только ощутил прикосновение постороннего предмета к его “потайному месту”, прикрыл его хвостиком и начал предпринимать попытки к бегству. Схватив его, за правый бок левой рукой и, прижав левым бочком к стенке поддона кабинки, правой пыталась засунуть в него носик “груши”, одновременно отодвигая, плотно прижатый к измученной, покрасневшей дырочке, балансир. После нескольких неудачных попыток, за которые мне удалось, пару раз, попасть в цель и впрыснуть несколько капель, на помощь пришел муж. Он, взяв его одной рукой за задние ноги, не оставляя шансов вырваться, второй держал, приподняв, хвост. Дело оставалось за малым: ввести жидкость в кишку, с чем я успешно справилась. Аккуратно сжимая “грушу”, потихоньку впрыскивала теплую водичку, пытаясь не оглохнуть, от криков испуганного малыша. На этом “пытки” закончились. Освобожденный от “тисков”, он быстро оправился от шока и встал передними копытами на борт “ванны”, чтобы поблагодарить меня своими поцелуями.
Истошные крики “мученика”, в момент принятия клизмы, разбудили Болика, который, тут же, принялся вторить брату, перекрикивая его из соседнего помещения. Как только, Лёлик успокоился и расцеловал меня, я, закрыв его в кабинке, чтобы он не выскочил и, наконец-то, “сделал дела” в месте, где легко можно смыть последствия, быстро схватив Болика, продолжавшего орать как будто его режут, понесла к мамке.
Вилка встретила нас охрипшим, взволнованным голосом, зовущим потерянных сыновей. Оставив ей одного из них и сказав ей, что скоро и второй присоеденится, рванула к цели, находившейся в ванной комнате.
Открыв дверцы душевой, я увидела, извиняюсь, обосранного, но счастливого Лёлика, который при виде меня, стал ещё радостнее и пытался подпрыгнуть и достать до, так полюбившегося ему, моего лица, топчась по небольшой, жёлтой лужице с, той самой, спрессованной какахой и рандомно лежащими рядом с ней, небольшими, плотными как глина, комочками. Я быстренько смыла теплой водой, следы “неприятности”, в которых были все его 4 копытца, задние ляжечки, нижняя часть хвостика и, соответственно, само место - источник этих самых “неприятностей”. Обсушив полотенцем и завернув в него нижнюю часть козленочка, взяла на руки и, под его щекотные ласки, понесла к печке немного обсохнуть, перед воссоединением с семьёй.
Глава 5. Мастит?
Через, примерно полчаса, мы с, сухим, чистым и голодным, как волк, Лёликом, уже приближались к загону с его родственниками.
Вилка в этот момент, что-то объясняла, на своем козлячьем, Болику, который пытался зайти в гости к барашкам, в смежный загон. Лёлик, услышав родное и нежное, чуть подохрипшее блеяние, пытаясь вырваться из рук, ерзая, у меня под курткой, начал кричать в ответ: “Мамулечка, любименькая моя! Я тут! Я уже бегу!”. Она, услышав голос роднульки, повернулась в сторону, откуда он звучал, и начала, ещё громче, жалобно звать дитё, рвалась к нам на встречу, натягивая цепь и удушая себя широким, кожаным ошейником. Ускорив шаг, я, подходя всё ближе к мечущейся, озабоченной козе, уже достала Лёлика из-за пазухи и поставила на ноги, через мгновение, он, проскочив в несколько прыжков, оставшуюся пару метров, залетел между передних ног и жадно присосался к вымени. Ура! Я ликовала, глядя, как успокоившаяся Виола, почувствовав тепло и влажность ротика, обхватившего ее сосок, расслабилась и, полуприсев, приняла “кормящую” позу. Ещё совсем недавно, бывшая полностью обкаканой, задняя часть малыша, теперь, с оставшимися, местами, желтыми пятнами на белоснежной шёрстке, упиралась копытцами в подстилку, давая ему возможность плотнее прижаться к груди матери, а хвостик, доставивший мне, не мало хлопот, при неприятной процедуре, со скоростью света, перемещался из стороны в сторону.
Но то, что произошло дальше, разорвало мне сердце на куски и, помимо, нервного срыва и чувства безысходности, принесло мне: не мало забот, хлопот, бессонных ночей, потерю аппетита и ещё много чего.
Спустя, секунд 10-15, такой идиллии, мать приблизила свой нос, к так удобно выпирающей, прямо под ним, попке и, понюхав пару раз, начала “танцевать”, пытаясь отцепить от вымени, присосавшегося, Лёлика. Счастливая улыбка сползла с моего лица, оставив на нем выражение озабоченности и непонимания. Пока, до меня доходило, что происходит, я то и дело, произносила повторяя, уже дрожащим от слез, голосом:
-
Такого не может быть! Нет, пожалуйста, Вилочка! Только не это!Господи, только не это, прошу!
Эта дурында, как разъярённая фурия, начала бегать из стороны в сторону, то и дело, попадая копытами по догоняющему, убегающую от него, еду, голодному отпрыску.
После первого, в моей жизни, окота Топтыжки, я, по несколько раз в сутки, ежедневно, приводившая, к ней ее дочку - Морожку на кормежку, при этом, постоянно видящая, такое же, поведение козы, поняла, что у Вилки, тоже, мастит. Я так расстроилась, что схватившись руками за голову, начала гнобить, ругать и укорять себя: “Дура! Зачем я только подписалась под этим! Это же не кошки, с которыми живу с рождения. Это же козы! Загубила 2 вымени! За неделю! Бедные мои девочки! Топочка, Вилочка, простите меня!” Я повернулась к Вилке, чтобы извиниться, и, резко сообразив, что я на какое-то время выпала из реальности, не видя и не слыша, что происходит вокруг, не теряя ни секунды, в один прыжок, подлетела к ней, чтобы спасти Лёлика от участи: “быть затоптанным, родной мамочкой, через сутки, после рождения” и, вытащив из под нее, кричащего, ничего не понимаещего, все ещё голодного мальчишку, взяв его на руки и крепко обняв, прижала к груди.
Виола Дурындовна, поняв, что причина, причинающая боль и дискомфорт ее маститному вымени, устранена, успокоилась и, как ни в чём не бывало, стала, опять, нежно блеять, крутя головой по сторонам, ищя взглядом, и зовя детей на полдник. Я стояла напротив нее и готова была разрыдаться, что испортила такую заботливую, нежную мамочку - козу и, одновременно думала, что теперь делать с бедными крошками? Мне так не хотелось опять мучить, уже 2ую козу, заставляя через боль, кормить, только уже не одну девочку, которая наедается за пару минут, по 5-6 раз в 18 часов, этим самым, все равно, причиняя неудобства, боль и страдания своей маститной мамочке. Вилке придется выкармливать двоих “мужиков”, из которых, один только ненасытный обжора - здоровяк, по кличке Лёлик, в отличие от Морожки, будет сосать, чтобы, хоть немного сбить, аппетит, как минимум: по 3 мин, раз 10 в сутки, тем самым, не оставит слабому Болику, ни единого шанса на выживание. Пока я пыталась судорожно соображать своим закипевшим, забурлившим мозгом, напрягая, до боли, извилины что же мне делать дальше?, передо мной, стремительно начали развиваться события, то и дело, колотя со всей силы по мне, то хуком слева, то хуком справа, а в одном из раундов, мощным апперкотом отправили меня в нокдаун.Глава 6. Принуждение.Болик, все это время, гостивший в соседнем загоне и прыгавший там, на отдыхающей, беременной овце, которая уже привыкла к одной такой бесцеремонной, наглой малышке, делавшей так же, на протяжении последней недели (первая высота, покоренная Морожкой), услышав условные позывные, мигом спрыгнув с, лежащей и спокойно жующей жвачку, РомановскОй и, пулей, протиснувшись к себе домой, через ту же дырку, с разбега, присосался к “маститке”.
Я уже сделала резкий выпад вперёд, крепко прижав к груди, вырывающегося Лёлика, тоже спешившего на приглашение матери откушать, чтобы успеть забрать Болика, пока она, не растоптала доходягу, но остановилась. Я со смутными сомнениями и противоречивыми чувствами, не веря в то, что происходит, “во все глаза” смотрела на то, как Виола Маститовна, спокойно, обнюхав второго сына, приняла расслабленную позу для кормления, в которой оставалась, не шевелясь, пока Болик, причмокивая, сосал и, при этом, резкими толчками головы, наносил “удары” по больному вымени. Она даже не шолохнулась. Ничего не понимая, повременив, минуту-другую я достала из-за пазухи, успевшего уснуть, Лёлика, и, подойдя с боку, поставила его рядом с, смачно чавкающим, братаном. Но, эта рогатая сеньора, повернув голову и блея, обнюхивая, по очереди, задки обоих сыновей, опять начала метаться по траектории длины цепи, раскидывая, ни в чем не повинных, малышей.
Через несколько попыток, подсунуть Лёлика, оторвав Болика; а потом забрать, гонимого и, чуть не насаженного, пару раз ,на острые рога - вилы, Лёлика, отпустив при этом, спокойно подходящего к сиське Болика.
Убедившись, что эта коза, не хочет кормить, именно Лёлика, не много разозлившись на не неё и предупредив: -
Вилка, одумайся! Это твоя плоть и кровь! Не захочешь по хорошему, будет по плохому! Считаю до трёх! Рааааз… Дваааа…два на ниточке…два на иголочке…- подходя всё ближе, и рассчитывая, как лучше это сделать, я решила применить, один из отработанных, на Топтыжке, за время её многочисленных кормлений Морожки, приемов: со словами: “Три! У тебя был шанс!”, используя свою левую ногу в качестве упора, припечатав ее левый бок к стене; зафиксировала её шею, между моим правым бедром и, все той же, стеной; и, прижимая правой рукой корпус; согнув, заднюю правую ногу в коленном (у коз есть колени?) суставе, своей, оставшейся свободной верхней, конечностью; крепко держа, задрала ее вверх, не оставляя, горе-мамаше, никаких шансов, даже шевельнуться (может сложно описала, но на деле, это занимает максимум секунды 3.и достаточно удобно и для меня и для козы, в какой-то момент она даже расслабляется, пытаясь принять “кормящую”, позу или просто стоит, не пытаясь вырваться, жует жвачку). В это время дети, суетящиеся под ногами, быстро сообразили, что нужно делать. Но я не учла, что у Вилки рога длинные, прямые и острые, в форме рогатки (тип"безоарового козла"?) и, привыкнув к безопасным, слегка загнутым, закругленными концами, в противоположные стороны, кератиновым отросткам Топтыжки (тип “приска”?), почувствовав, что моя заложница немного успокоилась, я ослабила немного хватку, в результате чего, пропустила несколько ударов в правую ягодицу, так удачно скрытую, под толстой, сарайной курткой, от чего получила незначительный урон и несколько, позже проявившихся, синячков. От неожиданности, я сначала даже не поняла, что происходит и кто пытается навредить моему “мягкому месту”, так как моя голова и верхний корпус тела, были повернуты к ее задней части туловища, контролируя насыщение Лёлика. Повернувшись, посмотреть, что происходит, я сдала позиции и потеряла контроль над Вилкой, в следствии чего, она вырвалась и, подбежав к “окошечку”, предназначенного для поедания сена, как обычно, засунула голову в тюк, расположенный снаружи загона (по моим наблюдениям так делают все наши бараны и козы). Не долго думая, обрадовавшись ее наивности, я повторила на ней мой коронный захват: резко подошла сзади и, согнув в полуприсесте свои ноги, наклонилась, протолкнув ее глубже, двумя руками взялась за обе, задние голени (у коз есть голени?), и так же как и в предыдущий раз, мастерски отточенным движением, согнув их в суставе, и прижав к бокам, плавно переходящим в живот, подняла круп вверх. Она пыталась вытащить голову, но зацепилась рогами за верхнюю доску проема, что мне было только на руку. Держа ее, давно расслабившуюся и жующюю разнотравье, в таком положении уже несколько минут, я немного подустала, и наклонившись ниже, слегка прилягнув телом к её спине и положив голову на шею, провела ещё какое-то время, пока Лёлик не натрапезничался и не отошёл в сторонку “по-маленькому”.
Когда я опускала ее ноги на землю, она не пытаясь их распрямить, и оставив голову в кормушке, умудрилась лечь, не переставая поглощать сухую траву. Я отошла, распрямив затекшую спину, и стала наблюдать, что будет дальше.Глава 7. Сиротка.
А дальше, не расписывая подробностей, постараюсь, вкратце рассказать - чего делать, категорически, не умею.
Она так и лежала, какое-то время, пока сынки не стали пытаться залезть ей на спину. Вытащив голову, и увидев перед собой Лёлика, виляющего хвостиком и ласково трущегося об её шею и голову, прося внимания этой бесчувственной особи, она грубо и жёстко оттолкнула его резким движение головы, так, что этот бедненький, миленький, самый ласкушный козленочек, на всем белом свете, за день исцеловавший мне все лицо, по несколько раз, отлетел и грохнулся на бок.
Занавес.
Это было через чур, для меня.
В ту же секунду, почувствовав, как сердце сжалось от щимящей боли и душа, разрываясь на осколки, от жалости, готова была покинуть тело, сознание помутнело, ноги стали ватными и я сползла по стене, разрыдавшись во весь голос. Не знаю, сколько времени, я провела в таком состоянии, но у меня, до сих пор, перед глазами стоит: как, не сдающийся, неоднократно поднимавшийся, после очередного жестокого “пинка” головой своей любимой мамулечки, Лёлечка, все так же, виляя хвостиком, и поднимая, торчащие, в разные стороны, ушки, подбегал к этой козе, и упорно “целовал”, тёрся, всячески пытался выразить свою любовь, до следующего “пинка”, абсолютно не понимая, что он, ей больше, не нужен… А когда он, очухавшись, после самого сильного удара, от которого он отлетел, дальше чем, от нанесенных прежде, на несколько секунд, потерявший способность ориентироваться в пространстве, при попытке подняться, качаясь и тряся головкой, будто пытался скинуть невидимое существо, озираясь по сторонам, увидел лежащее, почти в метре от него, мягкое, теплое, родное и любимое тело мамы, медленно, сделал первые, неуверенные шаги, от которых, его слегка штормило, как будто только учился ходить, подошёл и лег, плотно прижавшись к ее бочине и положил голову на нее, эта кукушка, через минуту, заметевшая, что это не Болик, вскочила, стряхивая, уже уснувшего ребенка с себя, повернулась и, опустив рога к земле, хотела воткнуть в, не понимающего что произошло, спросонья Лёлика, я заранее, догадавшись о ее намерениях, собравшись с силами, вскочила чтобы, защитив от неизбежного, забрать отказничка домой. Когда оттащив, резким движением, от, приближавшихся, к нему, рогов горе-мамаши, я подхватила его на руки, будто чувствуя, мои намерения разлучить их, Лёлик, в первый и в последний раз за все время нашего знакомства, истеря хуже чем Болик, яростно пытался выпрыгнуть из моих объятий, удаляясь, от бегающей вдоль сетки, взволнованно зовущей, и не понимающей, куда уносят ее сына Вилки.
Дома он плакал ещё долгое время, бегая из комнаты в комнату и ищя и вынюхивая мамку с братишкой или хотя бы их запах. Я, с момента первого его падения от удара Вилки, продолжала плакать вместе с ним и ещё долгое время, после того, как Лёлька, успокоившись уснул. (Ох и наревелась, пока вспоминала. Как будто заново пережила. Но, вы бы это видели😭)
Несколькими часами позже, я принесла ребенка в сарай, покормить. Естественно, применив, ещё несколько приемов, из моего арсенала, не церемонясь, и не давая, бедной Вилке, колыхнуться. Лёлик наелся, от души. А она, заваленная мною, несколькими мгновениями ранее, после того, как я отпустила все ее 4 конечности, так и лежала, на левом боку, посреди загона, запрокинув голову назад, как будто парализованная или мертвая. Я стояла над ней и, думая, что убила ее, опять разревевшись, уговаривала ее очнуться и встать. Что она и сделала, через полминуты. После чего, легла на свое место, спрятав вымя.
Я в ту ночь оставила Лёлика с ней, в надежде, что ситуация изменится. Не сомкнув глаз, я ходила, чуть ли не каждые полчаса, проверяя, все ли с ним в порядке, и что они делают. Каждый раз, я заставала Вилку, лежащей на том же месте, а прижавшиеся к ней, Лёлик и Болик сладко спали.
Наутро, мне стало окончательно понятно, что мамашка отказалась от него, окончательно и безповоротно, через сутки после окота, оставив себе, для воспитания, более хилого заморыша. Убедившись, что она решение не изменит и настроена серьезно, я, в последний раз, силком заставила Виолу Безсердечную, накормить Лёльку до отвала, материнским молоком, чтобы у меня было несколько часов в запасе, подумать: чем кормить его в дальнейшем, окончательно забрала домой сиротинушку, при живых родителях. Потому что, с того момента, она для него умерла.
Вот так началась не лёгкая, козлячья судьба у Лёлика: что папаша - козёл рогатый, что мамаша - коза упертая. Зато, приемная мама, за которой он, как хвостик, бегает повсюду, спит, прижавшись к ее бочине, без которой и секунды не может провести, закатывая истерики с оглушающим, всех вокруг, сопровождением - с огромным удовольствием, принимающая его ежечасные ласковые поцелуи, взамен, отдает ему все свое время, тепло, любовь и ласку.
Эпилог.
На 4ый день жизни Лёлика, когда я стала брать его с собой на Морожкину кормёжку, сначала, усаживая его на ее бывшее место: на руки, прижав к груди под курткой, а через пару дней, он решил, что, тоже, уже взрослый и до сих пор, бегает, рядом со старшей сестрой, за мной, преодолевая 20ти метровый путь от дома до сарая и обратно. Я беру его с собой, каждый раз, выходя из дома, чтобы оставив, не травмировать психику козленка и, окружающих его: мужа, бабушку и 3х котов. И, с того самого 4ого дня и, по сегодняшний момент, находясь в сарае, вместе со мной, Морожкой и Боликом, тыгыдыкая и играя по всей его территории, включая Вилкин загон, Лёлик ни разу не отреагировал, даже ухом не повел, слыша ее блеяние, когда она, высунув голову в "окошко", зовёт детей. Я не ошиблась именно детей, точнее сыновей. Слыша его голос, когда он со мной общается, пока я управляюсь (на мое:"мееее", он летит, сломя голову, даже если слышит через динамик телефона), бегая рядом и путаясь в ногах, Виола мечется, натягивая цепь, по загону и отчаянно, до хрипа, зовёт его, периодически нюхая попку, рядом стоящего с ней, Болика. А когда я захожу кормить и поить ее в, давно оставленный мною открытым, загон, для того, чтобы Болик мог свободно выходить и играться с братиком и сестренкой, она нюхая всех, троих - моих сопровождающих, ничего не понимая, опять, высунув голову, зовёт давно, потерянного сына, чей голос она слышит в день по несколько раз, но не видит его.
Бедненькая моя девочка😭
Конец.
Всё, выше изложенное: не "основано на реальных событиях", а "является реальным событием."
Спасибо, всем, кто дочитал до конца! Дайте знать, пожалуйста, легко вам читать?
Так как дополнения и вопросы не вместились в одной теме, я оставлю их в комментариях.
Оставила козочку для молочка, ага 